(к 450-летию утверждения «Боярского приговора о станичной и сторожевой службе»)

С начала XVI века главным противником на южных рубежах России являлось Крымское ханство – последний осколок некогда могущественной Золотой Орды. За его спиной стояла Блистательная Порта – Османская империя. Крымские татары и ногаи совершали регулярные набеги на земли Русского государства с целью грабежа и захвата рабов.

Сторожевая служба находилась в ведении Разрядного приказа, в который доставлялись все росписи станиц и сторож. По географическому положению укрепленные города можно разделить на передние и задние. К передней линии укрепленных городов принадлежали Алатырь, Темников, Кадом, Шацк, Ряжск, Епифань, Данков, Новосиль, Орел, Чернь, Крапивна, Рыльск, Путивль, Новгород-Северский; впереди этой линии в самой степи местами были выкопаны рвы, сделаны многокилометровые засеки, забои на реках и другие полевые укрепления заняты сторожами.

Эти города, в том числе и построенные в XVI веке, позволили московской рати передвинуться с берега Оки из-под Коломны и Каширы на юг, и расположиться в новопостроенных городах, быть готовой в каждую минуту сжать с флангов татарские полчища, двигавшиеся по Муравскому шляху, перерезать их на части или заступать им дорог.

Вторую укрепленную линию, ближайшую к Москве, составляли Нижний Новгород, Муром, Касимов, Рязань, Тула, Кашира, Серпухов и Звенигород. Река Ока составляла, таким образом, твердую границу государства и постоянно охранялась значительными отрядами.

В городах находились воеводы и осадные головы с отрядами служилых людей – боярских детей, городовых казаков, служилых татар и потом стрельцов. Стрельцы назначались для обороны городов и очень редко высылались в степи на засеки. Часть детей боярских, казаков и служилых татар защищали города и отражали неприятеля на границах, другие несли сторожевую и разъездную службу, то есть выезжали поочередно в степь для разъездов. Размещались они в сторожевых станах (караулах), которые тянулись по верховьям Сейма, Псела, Ворсклы, Донца и их притоков через Дон к Воронежу и отстояли друг от друга приблизительно на полдня и очень редко на 1 – 2 дня пути.

У царя имелись чертежи и списки укрепленным городам и обозначением, в каком состоянии находятся укрепления и сколько в них войска; с помощью этих данных и донесений о движениях крымских татар можно было правильно «соображать оборону линии и государства и, смотря по потребности, передвигать войска».

По мнению историка М.К. Любавского, идя на Русь, татары двигались по водоразделам между реками. Водоразделы в степях быстрее других мест обнажались из-под снега, обсыхали и одевались травою, так, что сама природа указывала татарам наилучший беспрепятственный путь. Водоразделы стали их обычными дорогами, или шляхами, по которым они переходили к русским селениям.

Однако старая система нуждалась в существенном изменении. Учитывая высокую скорость передвижения крымцев, а также время, необходимое на мобилизацию и переброску войск к театру военных действий, для московского правительства критически важной являлась задача как можно раньше узнать о нападении и оценить его масштаб.

22 сентября 1570 г. в Серпухове Иван Васильевич Грозный провел военный совет «со всеми бояры и воеводами». Разговор шел об общем состоянии сторожевой и станичной службы на южных границах Русского государства. Бояре И.Д. Вельский, И.Ф. Мстиславский и М.И. Воротынский поставили вопрос о реорганизации сторожевой и станичной службы с целью улучшения обороны «украйны». Возможно, что именно на этом совещании была намечена кандидатура князя М.И. Воротынского в качестве организатора и руководителя новой российской службы сторож и станиц.

Официальное поручение ему от имени Ивана IV было вскоре подготовлено Боярской Думой и утверждено 1 января 1571 г.: «Лета 7079 г. января в 1 день приказал государь, царь и великий князь Иван Васильевич всея Русии боярину своему князю М.И. Воротынскому ведати станицы и сторожи и всякие свои государевы польские службы». Формально это поручение исходило от царя, фактически – от Боярской Думы.

Получив приказ, Михаил Иванович Воротынский отнесся к новому делу очень ответственно. Уже 7 января 1571 г. он говорил «государевым словом» в Разрядном приказе с дьяком Андреем Клобуковым и его подчиненными. Князь сообщил, что «ему велел государь ведати и поустроити станицы и сторожи и велел доискатись станичных прежних списков». Князь велел найти списки и прислать в Москву из пограничных городов, голов, детей боярских, вожей (проводников) которые непосредственно заняты службой сторожей, а также тех людей, которых посылали в степь с берегового войска Оки.

М.И. Воротынский также просил прислать к нему сторожей, служивших 10-15 лет назад. Его также интересовали люди «увечные», побывавшие в плену, но прежде несшие сторожевую службу. Воеводы обязаны были прислать людей из ближних городов «ко Крещению Христову», люди из дальних городов должны были прибыть в Москву две недели спустя.

В течение января – февраля нужные люди прибывали в Москву. По царскому приказу их допрашивали поодиночке, пытались узнать следующее:

1. От каких городов, по каким местам и до каких пунктов следует ездить станицам?
2. В каких местах степи следует ставить сторожи, в какие стороны и до каких пунктов должны ездить разъезды от сторож?
3. В каких местах должны стоять головы «для бережения от приходу воинских людей»?
4. Из каких городов и поскольку человек с «головою» должны быть на государевой службе, чтобы крымчаки «безвестно» не приходили?

Все показания аккуратно записывались, анализировались, обобщались. Об этом говорится в преамбуле, предваряющей текст приговора в книге Разрядного приказа: «… и по государеву приказу боярин князь М.И. Воротынский с товарищи о станицах и о сторожах и о всех польских службах сидел и станичных и сторожевых голов и станичников и вожей, и о полкех и урочищах и о сторожах расспрашивал, как бы государеву станичному делу было прибыльнее, а распрося их, приговор велел написать».

Результатом этой кропотливой работы стало принятие приговора «боярина Воротынского с детьми боярскими, станичными головами и с станичниками», своего рода устава пограничной службы, 16 февраля 1571 г.

Ближайшим образом этот приговор касается системы донецких сторож и станиц, выдвинутых дальше всего на юг, но можно думать, что установленные в нем принципы и нормы имели для оборонительной службы на юге и более общее значение. Приговор говорит, прежде всего, об организации при помощи сторож непрерывного наблюдения за татарскими шляхами «в Диком поле»; он в следующих выражениях предписывает сторожам совершать постоянные объезды назначаемых им участков: «А стояти сторожем на сторожах, с конь не слезая, переменяясь направо и налево по два человека по наказом, каковы им наказы дадут воеводы. А станов им не делати, а огни класти не в одном месте; коли каши сварити и тогда огня в одном месте не класть дважды; а в коем месте кто полднивал, и в том месте не ночевать, а где кто ночевал, и в том месте не полднивати. А в лесах им не ставитца, а ставитца им в таких местах, где б было усторожливо».

Вслед за правилами объезда сторожами своих участков приговор 16 февраля устанавливает порядок действий сторожей и станичников при обнаружении на сакмах (сакма – шлях, дорога, по которой татарские отряды и ногаи совершали вторжения в русские земли) «воинских людей». Как только сторожи или станицы подстерегут «воинских людей», они были обязаны, во-первых, посылать с вестью об этом кого-либо из своих товарищей в ближайшие украинные города, во-вторых, разведывать путем личного наблюдения по следам на сакме и другим признакам, какова численность и состав появившихся людей и каково направление их движения. Об этой обязанности сторожи производить рекогносцировку приговор говорит в следующих выражениях: «самим сторожам или станичникам (оставшимся после отсылки первых вестников) сзади людей на сакмы ездити и по сакмом и станом людей измечати».

Приговор предписывает делать все «бережно и усторожливо», предоставляя на усмотрение самим сторожам, ехать ли им сакмой или «которым месты пригоясе, покиня сакму по праву или по леву». Собрав новые сведения – «ездив по сакмам и сметив людей», – сторожа или станица снова посылает «вестников» в «ближние города».

Считается, что эти «вестники» всегда смогут обогнать двигающийся на север татарский отряд, не смотря на то, что отправляются из пункта, находящегося где-то позади его, окольными дорогами. Они должны «ехать, покиня тех людей, (т.е. татар) вправе или влеве, которыми дорогами поближе, чтобы перед воинскими людьми (т.е. татарами) в государевы украинные городы весть была ранее, не близко перед ними».

Кроме вестей в украинные города, сторожи и станицы должны посылать с вестью головам и сторожам, которые стоят от них «направе и налеве». Если усмотрены на сакмах крымский царь или царевич или «многие воинские люди», т.е. налицо угроза большого нашествия, то соседние станичные головы и сторожи должны сняться и соединиться с той, которая дала весть и следовать вместе с ней по сакме, по описанному выше.

Можно думать, что последнее предписание вызвано, во-первых, тем, что местонахождение основных сил врага уже нащупано и нет смысла сохранять наблюдение за соседними участками, и, во-вторых, тем, что требуется много людей для дальнейших посылок с вестями. Но если соседние сторожи «вскоре не сойдутся», сторожа или станица все равно должна следовать по сакме, как указано, позади татар, не задерживаясь из-за своих соседей.

Приговор 16 февраля устанавливает далее правила дисциплинарной ответственности сторожей и станичников. Запрещая сторожам самовольно отъезжать со сторож, «не дождався … себе перемены», приговор грозит смертной казнью виновным в оставлении своего поста, «если в те поры государевым украинам учинится война». За лишние дни, проведенные в стороже в ожидании запоздавшей смены, предоставляется право взыскать с опоздавших по полуполтине на человека за день. Если при проверке, произведенной воеводой или головой, окажется, что станичники или сторожа стоят «небрежно и неусторожливо и урочищ не доезжают», то «хотя приходу воинских людей и не будет, и тех станичников и сторожей за то бити кнутом». Воеводам и головам надлежит «смотреть накрепко», чтобы у сторожей лошади «были добры». Ездить на сторожи следует «о дву конь» и притом на таких, «на которых бы лошадях мочно, видев людей, уехати, а на худых лошадях однолично на сторожи не отпущати». Обязанные производить осмотр лошадей при отпуске на службу воеводы и головы должны доправить добрых лошадей тем, у кого они худы, и если «случится посылка скорая», то лошадей дать им своих или взять под свою ответственность у своих полчан, детей боярских, выплачивая им по 4 алтына 1 деньге за день.

Приговор запрещает «не быв на сакме и не сметив людей и не доведався до-прямо, на которые места воинские люди пойдут», «ездить с ложными вестями», но ограничивается лишь этим принципиальным запретом и осуждением, не предусматривая какого-либо наказания за ложные вести; нетрудно понять, что угроза такого наказания могла связать сторожей и станичников и приводить к опасным промедлениям: предпочитали идти на риск получения неправильной информации, нежели сужать ее источники.

Приговор заканчивается расписанием порядка смены путивльских и рыльских (т.е. донецких, если иметь в виду основной, район их действий) станиц и сторож. Станицы выезжают из Путивля или Рыльска, начиная с 1 апреля, с интервалом в 15 дней; таким образом, следуют одна за другой 8 станиц. Через 4 месяца, т.е. 1 августа, наступает вторично очередь первой и т.д. Нормальным сроком прекращения станичных выездов устанавливается 1 декабря. По если «еще снеги не укинут», следует высылать станицы и позднее 1 декабря, соблюдая ту же очередность. В Путивле и Рыльске станичники должны собираться и быть наготове за две недели до срока выезда; это делается на случай «нечто которую станицу разгонят», чтобы заменить ее немедленно с соответствующей передвижкой выезда всех последующих станиц. Этот порядок устанавливается, видимо, для каждого станичного маршрута, исходным пунктом которою является Рыльск или Путивль, а из других документов, о которых будет идти речь ниже, видно, что всего существовало два путивильских и один рыльский станичный маршрут.

Что же касается сторожей, то их, согласно приговору, посылают из тех же городов, начиная с 1 апреля, сроком на шесть недель каждую «с проездом», т.е. включая время, потребное, чтобы добраться до самого участка разъезда сторожи. Сторожи, делятся на три «статьи», т.е. сменяющие друг друга партии, и когда они все, по выражению документа «обойдутся», то посылают «в другой ряд сторожей на месяц и с проездом опять первой статьи» и т.д. Таким образом, сторожевой службой будет обеспечен промежуток времени от апреля до ноября, впрочем, опять-таки приговор оговаривает: «на сторожах стояти доколе и снеги укинут».

Ответственность за организацию сторожевой службы возлагалась на князя Тюфякина и дьяка Ржевского, которые обязаны были лично осматривать местность и крепости и определять маршруты движения станиц, места расположения сторожей и дозоры. О начале и конце сторожевой службы они доносили государю с приложением «росписи» наряжаемых станиц, сторож и дозоров.

Приговор конкретизировался рядом решений: об освобождении рязанских сторожей от службы на сторожах («а служить им редовую службу»), о назначении на их место на сторожи казаков из украинных городов; о замене путивльских севрюков, которые ездили на донецкие сторожи по найму путивильскими и рыльскими детьми боярскими; о назначении мест, где стоять головами в Поле и до каких мест ездить от них станицам. Была принята и утверждена роспись сторожам донецким, путивльским, из украинных городов «от польские украины по Сосне, по Дону, по Мече и по иным речкам, а также роспись мещерским сторожам, разъездам путивильских и рыльских станиц и местам, где стоять станичным головам на Поле». Все это создавало стройную систему сторожевой пограничной службы.

21 февраля 1571 г. был рассмотрен вопрос о создании в «Диком поле» крупных общероссийских сторож или сторожевых постов (ничего подобного в России раньше не бывало), о местах общероссийских сторож, численности сторожей на них, порядок их смены.

Решено было ежегодно устанавливать четыре таких сторожи. Вообще же в приговоре выделяются три элемента службы «на Поле»:

1) сторожи, которые «стоят» – но лишь в том смысле, что имеют в своем ведении каждая лишь небольшое пространство, внутри которого однако совершают «разъезды»; про них в документе говорится, что они «стоят с конь не слезая» и «ездят по урочищам»;

2) станицы, которые «ездят», пересекая «Дикое поле» на большом пространстве, примерно на 300 – 400 км;

3) головы, которые с приданными им людьми, примерно 100-150 всадников, «стоят» в определенных пунктах, образуя административные и контрольные центры всей системы «бережения от приходу воинских людей».

Следует отметить, что задачи всей «польской службы» определены как задачи наблюдения, а не боевого охранения границ.

В октябре 1571 г. по распоряжению М.И. Воротынского «с товарыщи» из «украинных» городов по особой росписи должны были высылаться станицы для пожога травы в степи, чтобы лишить татарскую конницу подножного корма и возможности скрывать свои движения.

Приговор гласил: «а жечи Поле в осенинах в октябре или в ноябре по заморозкам и как гораздо на поле трава посохнет, а снегов не дожидаясь, а дождався ведреные и сухие поры, чтобы ветр был от государевых украинных городов на польскую сторону, или как будет пригож, а блиско государевых украинных городов, лесов и лесных засек и всяких крепостей … однолично беречи их от огня накрепко, и блиско их огня не припускати и не обжигати». Эти пожоги должны были охватить весьма значительную территорию.

В оценке исследователя С.Л. Марголина новая система обороны Поля характеризуется следующими чертами.

1. Глубинное построение всей оборонительной системы. Она была рассчитана на выигрыш времени, необходимого для подтягивания сил, на растягивание и постепенное ослабление сил противника, на действия на флангах и в его тылу, на его сакмах. При таком построении оборонительных средств войска для обороны пограничных рубежей не растягивались в кордон, а сосредоточивались в отдельных пунктах по мере выяснения направления сил противника.
2. Эластичное сочетание неподвижных и подвижных элементов обороны, т.е. засечной черты, с одной стороны, и станиц, сторож и воевод с полками, стягиваемыми к Оке или другим рубежам – в зависимости от вестей, с другой стороны. При этом засечная черта, будучи сплошной и непрерывной (по крайней мере в принципе), отнюдь не рассматривается как неодолимое препятствие, гарантирующее от проникновения врага дальше на север; ее назначение, несомненно, только в том, чтобы задержать врага.
3. Большое значение личной инициативы в станичной и сторожевой службе, которая велась небольшими группами людей, представленных в основном своему собственному разумению и ловкости, на широких стенных просторах, при постоянной опасности оказаться перехваченными татарами. Уставы и приговоры, определяющие порядок станично-сторожевой службы, пестрят замечаниями вроде таких: «ехать … которыми месты пригоже», «посмотря по делу и по ходу» и т.п., а еще чаще подразумевают именно такой образ действий по собственному разумению.
4. Несение пограничной службы главным образом представителями местного населения. Кадры станичников и сторожей черпались, прежде всего, из местного городового казачества и мелкопоместных детей боярских. В станичную службу вовлекали и поволжских татар, чувашей и мордву, которых назначали даже в «головы в Поле».

Весной 1571 г. специально высланные дьяки особыми знаками на коре деревьев – крестами – пометили границу России с Крымским ханством.

Подводя итог, можно сказать, что князь М.И. Воротынский развил и оформил весь опыт борьбы с татарами на границах. Сторожевая и станичная служба, возглавляемая князем, главными целями которой были обнаружение противника и своевременное оповещение воевод на Оке и пограничных городах, упоминается почти во всех работах, посвященных военной, политической истории России второй половины XVI в. Историки едины в том, что Устав – это коллективный труд. Михаил Иванович Воротынский показал на примере этой работы свои организаторские способности.

Результаты реформы не успели сказаться к началу катастрофического по своим последствиям похода на Москву хана Девлет-Гирея в мае 1571 года. Однако уже в следующем году пограничная служба сыграла значительную роль в успехе действий русских войск, завершившихся решительной победой в битве при Молодях.

Основные положения «Боярского приговора о станичной и сторожевой службе» действовали более ста лет вплоть до того времени, когда Российское государство продвинулось далеко на юг, а армия была реорганизована на регулярной основе.

 

Александр ДЮЖАКОВ.

 

Литература:

1. Ульянов, В.П., Князь М. И. Воротынский – военный деятель России XVI в. [Электронный ресурс] : Дис. … канд. ист. наук : 07.00.02. Нижневартовск: РГБ, 2006. (Из фондов Российской Государственной Библиотеки).