Воспоминания Иориной Лидии Николаевны

 

Шёл второй год войны. А немцы всё наступали в жестоких боях, уничтожая города, сёла, население.

Отец у меня воевал с первых дней войны. Вот и я пошла на фронт добровольно. Мы уходили из Воротынца три подружки – Люся Шубина из райкома комсомола, я и Вера Сергеева из редакции районной газеты «Колхозный рупор». Из военкомата мы получили по полтора метра грубой ткани на вещмешок, положили в него свои пожитки, что мамы приготовили на дорожку и шли пешком до станции Сергач. Из Сергача в товарных вагонах нас направили в город Горький на пересыльный пункт, а потом на Волховский фронт в запасной полк.

Первая бомбёжка, под которой мы оказались, произошла на мосту через реку Волхов. Я из дома уходила в валенках – чёсанках с галошами и когда началась бомбёжка вместе со всеми по команде “Воздух” ринулась в ближний  лес. Снег был глубокий  рыхлый,  и я потеряла там свои галоши. Телячьи вагоны наши стали совсем дырявыми, но паровоз уцелел, немцы улетели и мы продолжали свой путь.

Я уж теперь и  не помню, долго ли пробыла мы в запасном полку. Там я получила свое первое обмундирование – шапку-ушанку, шинель, гимнастёрку,  брюки, обмотки и кирзовые ботинки 40-го размера, которые у меня плохо держались на ногах. Жили мы в окопах или в оставленных бойцами сырых землянках.

Я работа  в редакции войсковой газеты.  Работала я и в госпитале. Мы мыли раненых, заводили  на них истории болезни, размещали их в отделения согласно их ранению. В свободное от смен время стирали бельё, бинты, всё дезинфицировали в боксах и  одевали раненых во всё чистое и продезинфицированное.  Если  вблизи останавливалась воинская часть на отдых или переформирование, меня посылали к ним принимать сводку Совинформбюро – о событиях за день на фронтах. Её передавали из Москвы в 1 час ночи. Однажды на рассвете я возвращалась в госпиталь и вдруг на встречу мне промчалась, поднимая снежную пыль, колона аэросаней “Воротынская колхозница”. А я стояла и долго махала вслед своей землячке, радовалась так, как – будто встретилась со своей  родней. На рассвете я приносила сводку в госпиталь, и замполит знакомил с событиями на фронтах раненых и весь коллектив госпиталя.  Позднее  я пыталась найти сведения о ней в литературе, но видно не такая уж это значительная техника. Обычно вспоминают только танковую колону “Воротынская колхозница”.

Мы не только работали. Находили свободные минуты и читали книги, писали письма и пели любимые песни. В госпитале, когда задерживались раненые, ставили концерты. А когда освободили Ленинградскую область, к нам в госпиталь приняли на работу группу девочек сирот 13 – 14 лет. Они работали прачками, санитарками. И мы пели с ними наши русские народные песни.

 

 

Конечно, много можно рассказывать. Например, мне часто поручали сопровождать контуженых солдат в  пограничный город Львов,

где находился психоневрологический госпиталь. Хорошо когда группа была спокойная, доставляла их без проблем. Обычно спокойными были пожилые солдаты, они  безропотно подчинялись, им бы подлечиться и скорее домой. А вот молодые обычно с большой неохотой шли на лечение. Они рвались снова на фронт, говорили: “Сестра, куда ты меня везёшь, я хочу обратно на фронт”. Приходилось уговаривать их немного подлечиться, перед тем как отправляться на войну или делать успокоительный укол. А однажды один боец у меня убежал из вагона, и  пришлось всей группой сходить с поезда и ночевать в близлежащем хуторе. Было очень опасно так, как кругом  в лесах прятались незаконные бандитские формирования украинских националистов – бендеровцов. Мы перед ними были безоружные и бессильные. Но всё обошлось благополучно, утром мы нашли беглеца и все были доставлены в госпиталь.  Конечно, можно вспоминать много других деталей, историй из фронтовой жизни.

Когда мы узнали об окончании войны, в санпропускнике творилось что-то невообразимое. Раненые с загипсованными ногами соскакивали с носилок, обнимались, смеялись и плакали.

До сентября 1945 года мы продолжали лечить раненых, и только в сентябре я вернулась домой.